«Это возможность, а не повинность» — педиатр Сергей Бутрий о вакцине «Спутник М» для детей

05.12.2021

В России зарегистрировали вакцину «Спутник М» от COVID-19 для подростков 12–17 лет. Миллионы родителей ждут объявления прививочной кампании — кто с нетерпением, а кто с ужасом. Зачем вообще нужна вакцина для детей? Надо ли прививать ребенка, если у него есть антитела? На эти и другие важные вопросы ответил врач-педиатр, автор блога «Заметки детского врача» Сергей Бутрий.

Авторы:

медицинский редактор Евченко Екатерина
врач-педиатр Бутрий Сергей Александрович

8
минут

18459

«С бронежилетом лучше, чем без него»

Существует устойчивое мнение, что коронавирус для детей не опасен, а потому нет никакого смысла защищать их от него — большинство переносит инфекцию легко или бессимптомно. Зачем же нужна вакцинация?

Думать, что COVID-19 всегда протекает у детей в легкой форме — большая ошибка. В самом начале пандемии мы много говорили о том, что новый коронавирус «щадит детей», сравнивая их с пожилыми людьми и пациентами из групп риска. С тех пор вирус многократно мутировал, доля детей с тяжелым течением болезни стала выше в несколько раз. И хотя мы до сих пор имеем несопоставимо более высокие цифры тяжелого течения, осложнений и смерти у пожилых пациентов, это совсем не значит, что дети не могут заболеть тяжело.

При падении на скользком льду дети тоже обычно не получают серьезных травм, а пожилые люди ломают шейку бедра или того хуже. Означает ли это, что детей на скользком льду вообще не нужно страховать или пытаться предотвращать их травмы?

Корректнее сравнивать не случаи тяжелого течения COVID-19 у детей и пожилых, а случаи тяжелого течения у детей с другими причинами серьезных нарушений здоровья и смерти у детей. Например, показательно, что по данным CDC среди детей в возрасте 5–11 лет COVID-19 вышел в топ-10 причин смерти детей этой возрастной группы в Америке.

Среди моих пациентов есть дети, побывавшие на ИВЛ из-за COVID-19. Есть дети, которые заболевали, приносили COVID-19 домой, после чего заражались и умирали их пожилые родственники. Поэтому ответ на вопрос прост: детей нужно прививать, чтобы снизить как их собственные риски заболевания, так и риски тех, кто с ними контактирует.

А если у ребенка уже был коронавирус и выработались антитела? Немало случаев, когда вся семья перенесла COVID-19.

Исследования показали, что антитела как после перенесенной инфекции, так и после вакцинации защищают в среднем на полгода, после чего титры антител быстро снижаются, и человек становится уязвим к повторному заражению. Есть некоторые данные, указывающие на более эффективную защиту вакцинного иммунитета, по сравнению с иммунным ответом после болезни, хотя уверенно заявлять такое пока рано. Но одно можно утверждать наверняка: вакцинация переболевших дает заметное укрепление иммунитета, такие люди имеют более высокий уровень антител и реже заболевают повторно.

Когда переболевшего человека следует вакцинировать от коронавируса — вопрос спорный. В Соединенных Штатах CDC рекомендует провести вакцинацию непосредственно после выздоровления, буквально на следующий день после того, как человек перестанет выделять коронавирус и заражать других. В Европе ECDC также рекомендует вакцинацию переболевших вскоре после выздоровления. Российские регуляторы предлагают считать перенесшего COVID-19 человека защищенным на полгода, после чего рекомендуют сделать прививку. В российских документах по вакцинации взрослых везде упоминается срок «6 месяцев после выздоровления» (см. п. 2.19), опубликованных рекомендаций по детям еще нет.

Отмечу, что повторные заражения бывают не только у взрослых. Уже зарегистрированы случаи реинфекции у детей, и далеко не все они легкие. Например, в Уэльсе шестимесячный мальчик попал в больницу, заболев COVID-19 второй раз.

Пока нет ни одной публикации об эффективности и безопасности «Спутник М», пока все результаты только со слов разработчиков и чиновников. Многих родителей это очень беспокоит, можно ли доверять таким данным, ведь все-таки речь идет о здоровье детей.

Да, закрытость и непрозрачность российских исследований вакцин и деятельности регуляторов вызывает вопросы, это не нравится ни пациентам, ни врачам. Это дурная и очень прочная традиция, которая появилась задолго до пандемии. Однако вакцина «Спутник-V» очень хорошо изучена уже не только в российских исследованиях, но и в исследованиях других стран, в которые Россия импортирует Спутник-V. Например, в Аргентине. Это важно, поскольку ученых и власти стран другого континента трудно заподозрить во лжи в пользу России, у них нет никакой заинтересованности скрывать побочные явления или слабую эффективность российской вакцины. Тем временем ученые Аргентины гораздо активнее и прозрачнее, чем российские ученые, исследуют «Спутник-V» и публикуют результаты в самых авторитетных журналах.

Кроме того, вакцина «Спутник M» не является новой, это тот же «Спутник-V», только дозировка снижена в 5 раз. Поэтому сложно ожидать от нее принципиально других побочных эффектов.

Мне довольно сложно понять, почему люди так придирчивы к рискам вакцины от коронавируса и при этом так легкомысленно относятся к рискам самого коронавируса? Как врач, привыкший работать с самыми разными вакцинами и видеть как редкие легкие реакции на прививки, так и редкие, но очень тяжелые последствия диких инфекций у непривитых детей, я воспринимаю такую избирательность как инфантильные капризы, простите. Это как если бы солдаты на войне жаловались, что бронежилеты натирают и вообще не тестировались в нормальных исследованиях. Эй, вы серьезно? Тут пули свистят, с бронежилетом в любом случае лучше, чем без него, и мозоли от него куда легче пулевого ранения. Почему вообще нужно все это объяснять?

«Не стоит превращаться в Умную Эльзу и жить необоснованными страхами»

За рубежом пока не применяют аденовирусные вакцины для детской вакцинации из-за, возможно, повышенного риска тромбоза. Насколько вероятны такие реакции у детей?

Дети в целом гораздо менее склонны к тромботическим осложнениям по сравнению со взрослыми. Другие векторные вакцины показали некоторое повышение риска тромбозов у привитых взрослых пациентов, но у «Спутник-V» таких осложнений пока не выявлялось ни в российских исследованиях, ни в зарубежных. Не было найдено и связи «Спутник М» с серьезными осложнениями у детей.

Не забывайте также, что коронавирус куда чаще приводит к тромботическим осложнениям, чем вакцина от него. Побочные эффекты прививки, разумеется, будут изучаться и дальше после начала массовой вакцинации, но почти наверняка это будут редкие и неопасные реакции, то есть все те же «мозоли от бронежилета».

Разговор про тромбоз имел бы смысл в том случае, если бы у российских родителей и врачей был выбор между векторными вакцинами и вакцинами на основе информационной РНК. Но реальность такова, что в нашей стране доступна только одна эффективная вакцина — векторная.

Какие потенциальные осложнения могут быть у детей после вакцинации от коронавируса?

Прежде всего мы опасаемся анафилактических реакций — это быстро развивающаяся тяжелая аллергическая реакция, требующая экстренной медицинской помощи. Для снижения таких рисков по западным стандартам пациент после вакцинации должен находиться в клинике (в минутной доступности от медперсонала) не менее 15 минут после введения препарата, по российским стандартам — не менее 30 минут.

Остальные редкие и тяжелые осложнения, которые потенциально могут быть связаны с вакциной, а не являться совпадением по времени, имеет смысл обсуждать только после того, как они будут зафиксированы. Иначе мы превратимся в Умную Эльзу из сказки братьев Гримм, которая жила необоснованными страхами будущего.

Например, сейчас появились сообщения, что РНК-вакцины, использующиеся в США, могут изредка провоцировать миокардит или перикардит у детей. Это случается с частотой примерно 54 случая на миллион введенных доз и почти всегда полностью обратимо. Для сравнения, по данным последних исследований, частота госпитализаций у детей с COVID-19 составляет около 5%, примерно каждый пятый госпитализированный ребенок нуждается в интенсивной терапии. В пересчете на миллион невведенных доз, это 10 000 детей на миллион непривитых, которые будут госпитализированы в реанимационные отделения. Эти цифры просто несопоставимы, они отличаются на несколько порядков. Вот что мы имеем в виду, говоря пресловутую фразу «преимущества вакцинации против COVID-19 перевешивают известные и потенциальные риски».

Сейчас разрешена вакцина для возрастной группы 12-17 лет, а сегодня стало известно, что центр им. Гамалеи запросил разрешение на клинические испытания препарата для детей 6-11 лет. Как вы считаете, нужно прививать детей всех возрастов или только в определенных группах?

Я как специалист знаю и вижу много вирусных болезней, против которых нет лекарств, и снизить риск осложнений от них можно лишь вакцинацией: гепатиты А и В, корь, клещевой энцефалит, бешенство и т.д. COVID-19 — лишь новый пункт в этом длинном списке. Если у меня будет выбор полагаться на авось или попытаться снизить риск прививкой, я всегда предпочту прививку. Если вакцина будет изучена и одобрена у детей меньшего возраста — я буду рекомендовать ее своим пациентам и ранее 12 лет, как сейчас рекомендую с 12.

А как вы относитесь к вакцинации беременных и кормящих? Есть немало данных, что у детей, чьи матери перенесли коронавирус во время беременности, возникают проблемы, начиная от недоношенности и заканчивая сосудистыми, дыхательными и офтальмологическими осложнениями. Сталкивались ли вы с такими случаями в своей практике?

Я рекомендую вакцинацию против коронавируса своим беременным и кормящим пациенткам, так как это одобрено и западными, и отечественными клиническими рекомендациями.

В моей личной практике пока не было детей, очевидным образом пострадавших из-за того, что мать во время беременности перенесла коронавирус. Однако были дети, попавшие на ИВЛ в первые месяцы жизни, и с многими другими неприятностями из-за заболевания COVID-19 в раннем возрасте. Этот риск можно снизить вакцинацией беременных и кормящих, поэтому я рекомендую прививки этой группе женщин.

«Родителей нельзя принуждать к вакцинации силой»

«Спутник-М» рекомендуется применять с большой осторожностью для детей с онкологическими и аутоиммунными заболеваниями. Как вы думаете, стоит ли сейчас прививать самых уязвимых детей с учетом того, что данных по вакцине пока мало, а опыта применения еще нет?

Это стандартная дилемма, перед врачами она встает с завидной регулярностью, а остальному миру пришлось о ней узнать только благодаря пандемии. Если у ребенка есть изначальное тяжелое заболевание, то риски от дикой инфекции у него гораздо выше, чем у изначально здорового, но и риск осложнений вакцинации возрастает. Они по-прежнему остаются несопоставимо разными, на несколько порядков. Но вред от болезни — он сам по себе, и если ребенок тяжело пострадает от нее, то тут вроде никто не виноват, так просто вышло, очень жаль. А если он пострадает от вакцины — то это мы своими руками ввели, мы виноваты. Сработает вакцина — никто даже спасибо не скажет: все было хорошо и осталось хорошо. Однако если после прививки начнется какое-то ухудшение вне зависимости от реальной связи с вакциной, родители прежде всего подумают на побочный эффект. В такой ситуации почти все родители и очень многие врачи выбирают медотвод от прививки. Если это впоследствии навредит ребенку, получится как у старухи Шапокляк: «Самое главное, что мы тут совершенно ни при чем».

Лично мне кажется правильным вакцинировать детей с изначальным заболеванием в первую очередь, как наиболее уязвимую перед дикой инфекцией группу. Однако я могу понять замешательство и нерешительность коллег и тем более родителей в принятии таких сложных решений.

Вакцинацию взрослых сделали обязательной, и теперь многие родители очень переживают о том, что их обяжут прививать детей в принудительном порядке. Как вы считаете, вакцинация должна быть обязательной или добровольной?

Еще до пандемии я обозначил свою позицию по этому вопросу, когда речь шла о прививках против кори для детей: я против принудительной вакцинации, и отношусь к этому крайне негативно. Родителей нельзя принуждать к вакцинации силой.

Любые жесткие меры против антипрививочников действительно помогут повысить охват вакцинацией на первое время, но этот эффект будет недолгим. И он подорвет остатки доверия российских граждан к своей медицине, а в дальнейшем может привести к колоссальной эскалации антипрививочных настроений и снижению охвата вакцинацией (в медицине это называется парадоксальной реакцией на лечение).

Даже изначально лояльные к прививкам семьи, или семьи из группы «сомневающихся» вовлекутся в эту борьбу за свободу родителей на отказ от медицинских вмешательств, и значит-— в борьбу против прививок. А самые категоричные — будут просто прятать детей от врачей даже тогда, когда болезнь будет угрожать жизни их детей. Лишь бы не отдать их врачам, лишь бы те не ввели им прививки. В итоге вреда будет гораздо больше. Поэтому важно успокоить родителей заранее: одобрение вакцины для подростков — это возможность а не повинность. Это их выбор, и мы, врачи, можем лишь убеждать их, но не заставлять.