Протестное поведение: индивидуальные и групповые факторы
В современной литературе под протестным поведением чаще всего понимаются действия, направленные на изменения существующего несправедливого положения, ущемляющего права членов группы [19]; [21]. Данные действия могут варьироваться от нормативных, соответствующих представлениям более широкой социальной группы (например, подписание петиций, лоббирование, мирные митинги), до ненормативных, которые нарушают правила большинства (например, забастовки, саботаж, террористические акты) [4]. В целом тема коллективных действий, в том числе и протестных, привлекает внимание исследо
вателей, начиная с 70-х годов ХХ века. Преимущественно авторы рассматривают три основных предиктора коллективных действий: воспринимаемая несправедливость и связанные с ней эмоции, социальная идентичность и самоэффективность, взаимодействие которых описывается в рамках различных моделей коллективных действий [1]; [2]. В данной статье анализируется, как именно различные предикторы коллективных действий связаны с выбором различных форм протестных действий, как нормативных так и ненормативных.
Жизненный опыт и воспринимаемая несправедливость
Переживание чувства несправедливости является одним из основных предикторов протестного поведения и базируется на социальном сравнении и восприятии относительной депривации экономических, социальных и политических благ у индивидов и групп. Так как у большинства людей существует представление о том, что все имеют право на равные условия существования, любое неравенство (например, в возможности контролировать свою судьбу и судьбу других людей, в доступе к различным источникам информации (например, экспертному знанию) и даже в размере и статусе различных социальных групп) воспринимается как несправедливость. Исследователи выделяют два уровня восприятия несправедливости: микро-уровень, связанный с личным опытом индивида, и макро-уровень, относящийся к оценке ситуации, происходящей в обществе [11].
К микро-уровню, в частности, относится опыт взаимодействия внутри семьи индивида и с различными социальными институтами. Так, исследования показывают, что активисты протестных движений чаще всего жили либо в относительно привилегированных семьях, где отсутствовал жесткий контроль со стороны родителей, дети привлекались к решению семейных проблем, а родители занимали активную социальную позицию [8], либо в семьях с очень низким социальным статусом. В первом случае активная социальная позиция перенимается детьми как основной способ достижения социальных изменений, во втором — низкий социальный статус воспринимается людьми как основание для дискриминации со стороны членов других социальных групп, что и увеличивает вероятность участия в протестных действиях. Кроме того было показано, что различная мотивация [19], низкий уровень удовлетворенностью жизнью, недостаточное ощущение счастья [6] и в некоторых случаях низкий авторитаризм [8] усиливает восприятие социальной несправедливости на микро-уровне и тем самым увеличивает готовность участвовать в протестных действиях.
К макро-уровню восприятия несправедливости относятся дискриминация, несправедливость политических законов, социальное неравенство, несправедливое отношение со стороны руководителя, и т.д. При этом исследователи предполагают, что несправедливость, воспринимаемая на микро-уровне, в большей степени будет приводить к протестным действиям. При этом стоит отметить, что вероятность протестных действий увеличивается, если индивид не только воспринимает ситуацию как несправедливую, но и чувствует собственную эффективность в изменении сложившейся ситуации.
Самоэффективность
Представление о своей эффективности связано с оценкой способности достижения желаемой цели, в частности, в социальной или политической сфере. Политическая самоэффективность связана с особенностями политической системы, в рамках которой существует индивид. В частности, были получены данные о том, что чем больше партий входит в органы управления места, где проживает индивид, тем выше его самоэффективность [5] и, как следствие, готовность принимать участие в протестных действиях. При этом сочетание высокой политической самоэффективности и высокого уровня доверия к политическим институтам и власти в целом приводит к традиционным (нормативным) формам участия в политической жизни (участие в выборах, референдумах, местных органах самоуправления и т. д.), в то время как высокая политическая самоэффективность и низкий уровень доверия к власти связан с участием в силовых и ненормативных действиях (например, протесты, забастовки и т. д.), направленных на социальные изменения [17].
Выбор ненормативных действий связан со стратегией, которую Шиперс и его коллеги назвали стратегией «нечего терять» [15], полагая, что группы с устойчиво низким социальным статусом, выбирают ненормативные действия, так как считают, что другими способами ситуацию изменить нельзя, а ненормативные действия (например, забастовки или нападения на представителей противодействующей стороны и т.д.) позволяют привлечь внимание большего количества людей к существующим проблемам и, как следствие, сильнее повлиять на общественное мнение [10].
Таким образом, даже если индивид или группа воспринимает себя в качестве неэффективной и бессильной в решении текущих проблем, ненормативные действия могут обеспечить общественный и политический резонанс, и тем самым облегчить условия, которые могут привести к социальным изменениям в долгосрочной перспективе. Политическая самоэффективность в большей степени влияет на готовность участвовать в протестных действиях в том случае, если индивид идентифицируется с группой, находящейся в ущемленном социальном положении.
Представление об аутгруппе
Исследования показывают, что люди с большей готовностью участвуют в протестных действиях, если считают, что кто-то ответственен за неблагополучное положение их или других людей. Приписывание ответственности другим людям или группе приводит к простому и легкому объяснению для сложных социальных явлений (например, «банкиры жадные стремятся к личному обогащению, и поэтому на них лежит ответственность за экономические проблемы нашей страны»), т.е. обычно «мы» выступаем как невинные жертвы, а «они» как плохие парни.
Неоднократно было показано, что представления аутгруппы о действиях ингруппы, отличаются от того, как сами члены ингруппы интерпретируют свои действия [7]. Например, итальянские и английские полицейские воспринимают толпы, участвующие в протестных акциях, как гетерогенные, дихотомические (агрессивное меньшинство и внушаемое большинство), агрессивные, иррациональные и, как следствие, опасные. Следствием такого восприятия становится представление о том, что против толпы требуется использовать жесткие методы, и полиция не ответственна за начало и развитие конфликта между двумя сторонами [14]; [16].
Демонстранты со своей стороны считают, что занимаются законным и ненасильственным протестом и дифференцируют себя от тех, кто ищет конфликта с полицией. При этом если полиция проявляет насилие в отношении демонстрантов (например, сдерживание или рассеивание толпы) — эти действия рассматриваются участниками митинга как основание для изменения отношения к «незаконным» действиям. Участники митингов или демонстраций начинают признавать за собой право законно коллективно противостоять действиям полиции [7], что часто приводит к выбору экстремальных способов взаимодействия с полицейскими. В результате подобной радикализации коллективных протестов обостряется восприятие несправедливости сложившейся ситуации, а так же усиливаются негативные эмоции по отношению к каждой из сторон взаимодействия, что в свою очередь еще больше обостряет протестные настроения.
Гнев и презрение рассматриваются исследователями как основные эмоции, вызывающие протестные действия, при этом гнев является предиктором нормативных действия, а презрение — ненормативных. Дж. Беккер с коллегами показали, что переживание гнева по отношению к аутгруппе не только предсказывает конкретные протестные действия индивидов, но и их готовность продолжать протестную активность в будущем, а вот презрение к аутгруппе — нет [3]. Это связано с тем, что данные эмоции имеют различные последствия для социальных отношений.
Так, гнев в основном приводит к краткосрочным действиям (например, словесным оскорблениям) и возникает в том случае, если между конфликтующими сторонами существуют достаточно близкие отношения, и, в конечном счете, они могут рассчитывать на примирение. Презрение же возникает в случае, когда стороны не ищут примирения и между ними возникает физическое и психологическое дистанцирование. Отсутствие желания сохранять социальные отношения с объектом, вызывающим презрение (например, правительство, полиция или любая другая аутгруппа), подрывает желание соблюдать социальные и моральные нормы в отношении противодействующей группы и, как следствие, приводит к выбору ненормативных протестных действий. Кроме того презрение часто возникает, когда гнев не позволяет разрешить предыдущий конфликт, что приводит к ухудшению социальных отношений.
Источник: https://psychojournal.ru/article/1081-protestnoe-povedenie-individualnye-i-gruppovye-faktory.html#t20c
